Мама, я жулика люблю! [= Держи удар, парень ] - Владимир Колычев

– А ты можешь строить насчет меня любые планы. Но факт остается фактом. Я остаюсь в армии на все два года! Не вытащишь ты меня отсюда! Не вытащишь!

– Поверь, пацан, есть масса способов, как тебя сломать, – свирепо сверкнул глазами бандит. – Ни где-то там, а здесь, в этой части. И если я этого захочу, тебя сломают на раз-два. Тогда ты сам будешь ползать передо мной на коленях и умолять, чтобы я забрал тебя из этого ада. Но давай не будем об этом. Давай без всяких «ля-ля». Мы заключаем с тобой договор. Ты забираешь ребенка, которого родит Варвара. Мне плевать, что ты будешь с ним делать, но он остается у тебя, а ты возвращаешься ко мне. Вот суть этого договора. Да, еще я организую тебе встречу с Варварой. Реальную встречу. Часа на два-три. Думаю, за это время она сумеет убедить тебя в том, что я ее не подставлял.

Женя задумался. Условия соблазнительные, но вся соль в том, что Женя ни на йоту не верил Агапу. Именно поэтому он и пытался сбежать от него. Но ведь Варвара родит совсем скоро. А значит, у него есть возможность в самое ближайшее время убедиться в искренности бандита.

– Не знаю, сможет ли она меня убедить или нет, но встретиться мы с ней должны. И ребенка я должен забрать. Если все так и будет, то я готов работать дальше.

– Прямо с завтрашнего дня и начнем, – самодовольно осклабился Агап. – Этот день дам тебе на раскачку. Ванну примешь, выспишься. А завтра добро пожаловать на тренировку!

– Завтра у нас по плану полевой выход, – покачал головой Женя. – Без всякого бокса... Бокс будет потом, когда я получу ребенка и увижу Варвару. А пока я остаюсь здесь, и это без вариантов!

Он смело шагнул вперед, оттолкнул Агапа плечом и вышел из кабинета. Продажный Шажков пытался его остановить, но Женя сделал вид, что не слышит его.

Варвара до слез жалела, что не добивалась перевода в «комнату матери и ребенка». А ведь была такая камера в женской корпусной секции. И она могла попасть туда еще до того, как погибла Кислова. Будь она тогда в этой камере, подлая Мотька нашла бы другую «козу отпущения». А так вся ответственность за убийство легла на нее. И у следствия есть все доказательства ее вины. Летом будет суд, который и отправит ее по этапу на зону...

Но об этой ужасной перспективе Варвара старалась не думать. Тем более что у нее появилась отличная возможность отвлечься от гнета жуткой действительности. Эта возможность появилась у нее из-за прекрасной девочки, которую она родила в конце февраля.

Вчера Маргарите исполнилось три недели. От матери ее не отрывают. Варвара живет с ней в «комнате матери и ребенка». Камера большая, светлая и теплая, всего семь человек в ней – четыре матери и три женщины на сносях. Горячая вода, пеленки, детское питание – все есть. Начальник следственного изолятора лично держит этот вопрос на контроле.

У Маргариты есть мать. Но нет отца. И ясности с будущим тоже нет. Да и клеймо на всю жизнь – «рожденная в тюрьме»... И Варваре казалось, что дочка это понимает. Как все дети в ее возрасте, она беззаботно пускает пузыри, улыбается, что-то лопочет там на своем младенческом. Но глаза почему-то серьезные. Как будто знает Маргарита, что ничего хорошего ее в этой жизни не ждет...

Осужденная мать могла держать при себе ребенка возрастом до одного года. А этот год пролетит, и не заметишь. А дальше Маргариту заберут в детский дом, а кому она там будет нужна? Сердце разрывалось от мысли, что с ребенком рано или поздно придется расстаться...

Варвара покормила ребенка, уложила его спать. Сама легла рядом. Пригрелась. Глаза налились тяжестью. Еще чуть-чуть, и она сама заснет. И тут как ушат ледяной воды на голову:

– Разумовская, на выход!

Голос надзирательницы как рукой снял сон.

– Надолго? – встревоженно спросила Варвара.

– Сказали, что да, надолго. Адвокат у тебя какой-то новый. Разговор долгий будет. Так что ребеночка с собой возьми.

– Новый адвокат?! – не смогла сдержать своего удивления Варвара.

– Давай, давай, подымайся, нечего тут лясы точить!

Варвара чуть ребенка из рук не выронила, когда увидела своего «нового адвоката». В помещении для допросов ее ждал Женя. Красивый, видный, стильный. Ребенка она удержала, но сама чуть не села на пол от овладевшего ею бессилья. Хорошо, вовремя спиной к стене приткнулась.

Конвоир и внимания на это не обратил. Вышел из помещения и закрыл за собой дверь. Зато Женя успел вовремя. Забрал у нее Маргариту. Обеими руками прижал к груди драгоценный сверток и уже затем высвободил правую руку, чтобы поддержать Варвару. Все правильно, так и нужно. Но она уже и сама нашла в себе силы, чтобы восстановить равновесие.

И ребенка у него забрала. Молодой он, неопытный еще, вдруг уронит?

– Ты мне не доверяешь? – догадался Женя.

Одной рукой он поддержал ребенка, другой обнял Варвару за спину, прижался к ней, головой зарылся в ее волосы.

– Как же я тебя люблю, родная!

И снова она почувствовала, как отнимаются руки и слабеют ноги. Почему-то прилив счастья сопровождается отливом сил...

– Женя, не надо, – закрывая глаза, прошептала она. – Мне нужно прийти в себя...

– Да, ну тогда присаживайтесь, гражданка Разумовская!

Он помог ей сесть на стул.

– Надо было предупредить... Я бы собралась... Хоть губы бы подкрасила...

Варвара вдруг вспомнила, что на ней нет ни грамма косметики. Да и в дешевом фланелевом халате выглядит она не самым лучшим образом. И от родов еще не оправилась. Худая, изможденная. Еще и «фирменная» печать, которую наложила на нее тюрьма.

Ей стало страшно. Сейчас Женя поймет, что нет больше той красивой, изящной и молодой учительницы, которую он когда-то любил. Есть только постаревшая, задавленная судьбой и тюремным бытом женщина, которую и любить-то противно. К тому же еще и опасно. Женя молодой, перспективный, у него вся жизнь впереди. А тут какая-то уголовница. Вовсе не любимая.

– Не надо ничего подкрашивать, – улыбнулся он. – Ты и так самая красивая!

Варвара с сомнением заглянула в его глаза. Нет в них притворства, и в голосе фальшь вроде бы не звучит. Видимо, еще не разлюбил.

– А как зовут наше сокровище?

Он бережно взял у нее ребенка, положил на стол, сам распеленал его.

– Какая красавица!

Голос его звенел от восторга. Так же звенели струны в душе у Варвары.

– Я ее Маргаритой назвала.

– Прямо как со мной посоветовалась.

– А я советовалась с тобой. Мысленно...

– Варвара, ну что же это такое! Ну почему все так плохо!

Оптимизма Жене хватило ненадолго. Как ни крепился он, отчаяние все же пробилось наружу. Во взгляде его появилась тоска, губы сомкнулись печальной дугой. Он встал перед Варварой на колени, крепко обхватил ее руками, прижался к ней.